Два веса, две мерки [Due pesi due misure] - Лев Вершинин

Ровно в полдень после грозной речи, в которой виконт Кобрам ясно дал понять, какие преимущества ждут победителей и какие беды — тех, кто сойдет с дистанции, он взмахнул стартовым флагом в черную и белую клетку.

Гонка началась общим падением. Раздались леденящий душу хруст берцовых костей и глухие удары затылков об асфальт. Затем плотная группа гонщиков возобновила борьбу, свернув под тревожными взглядами родных на виа Верди. Все той же большой группой на высокой скорости они одолели виа Рома. У подножья Дьявольского холма Кальбони, которого вел таксист, тайком поджидавший его появления, ушел в отрыв. У него на колесе удержался было бухгалтер Ваннини пятидесяти семи лет, однако через восемнадцать метров, обессиленный, свалился на асфальт.

У Фантоцци вдруг началась экстрасистолия и на четыре минуты прервалось дыхание. Он сразу же понял, что никакой командной борьбы не будет — каждый остался наедине со своей одышкой. Сердце у Фантоцци застряло в горле, а ноги непонятным образом стали уже не частью тела, а двумя мраморными глыбами, которые совершенно ему не повиновались. Когда Фантоцци удалось все же достичь вершины холма, лицо у бедняги посинело, и он тихонько стонал. Потом начался спуск к Черному озеру, и дышать стало чуть легче.

На одном из поворотов его обогнал Филини — при падении в начале гонки он потерял свои очки с толстенными линзами и сейчас зловеще усмехался.

— Филини, осторожнее! Вы же остались без очков! Держитесь белой полосы! — в ужасе крикнул ему Фантоцци.

Но, увы, у края дороги стоял деревянный домик с белыми полосами, к нему Филини сослепу и устремился. Вместо того чтобы свернуть вправо, он помчался по прямой. С лету врезался в ограду ресторана «Загляните к Рыбаку» и, пролетев по воздуху метров пятнадцать, рухнул в мутные воды озера.

Фантоцци, окончательно потеряв контроль над велосипедом, влетел на корсо Италия с его кошмарной булыжной мостовой на скорости восемьдесят километров в час — ощущение было такое, точно его сунули в миксер. Видения мелькали одно за другим, зубы стучали так громко, что он со стыда сунул между ними язык, кусая его, как школьник карандаш. Спустя час, когда он проехал мимо трибуны, он уже сильно отставал от Кальбони, который на некоторых отрезках шел за такси как за лидером, и от других участников, возглавивших гонку. Лицо у Фантоцци было теперь фиолетовым с причудливыми желтыми полосами.

— Прибавь скорость, дорогой мой! — рявкнул Кобрам, шумно посасывавший холодное пиво. — И еще, переставь передачу, а то на тебя стыдно смотреть.

Сильвани захохотала.

— Держись, Уго, — с любовью прошептала Пина. Она вместе с Марианджелой стояла у подножия трибуны и знала — муж сражается за их жизнь.

При втором по счету подъеме на Дьявольский холм кроссовки у Фантоцци превратились в железные тиски, которые неумолимо кромсали ноги. Он услышал голоса ангелов, увидел мадонну дель Гизалло в снопе света, а на вершине холма — северное сияние.

Один из болельщиков внезапно окатил его из ведра ледяной водой, на миг он пришел в себя и увидел Кальбони, который снова обгонял его, удобно устроившись на заднем сиденье такси. На заборе ресторана «Загляните к Рыбаку» рядом с отпечатками пальцев Филини он увидел отпечатки пальцев землемера Молли и бухгалтера Колеи из отдела «несчастных случаев на работе». На этот раз по булыжной мостовой корсо Италия Фантоцци промчался с дикими воплями, не обращая внимания на прохожих.

Когда он пересек финиш, то был весь синий. Рядом находился питательный пункт. Марианджела стояла с холщовой сумкой и протягивала ему бутерброд и немного воды. Но его отнесло в сторону, и он пролетел мимо. Все же он стоически продолжил гонку, и синьорина Сильвани захлопала в ладоши.

— Браво, Фантоцци! Так вы навсегда молодым и стройным останетесь!

После того как он в третий раз одолел Дьявольский холм, у него потекла кровь из носа, а на спуске он почти потерял сознание; доблестный гонщик промчался по булыжной мостовой, изрыгая самые замысловатые проклятия, и подъехал к трибуне. В этот момент там царило большое оживление, диктор кричал в громкоговоритель последние новости с трассы, играла музыка, зрители аплодировали, подбадривали спортсменов. Но когда на финишной прямой появился Фантоцци, шум постепенно стих, диктор вначале замедлил ритм репортажа, а потом и вовсе умолк. Фантоцци медленно приближался, то и дело усмехаясь окровавленным ртом и беседуя сам с собой.

На трибуне все застыли, слышно было лишь, как хрустят по асфальту шины новенького «чинелли». Когда он подъехал к трибуне, Кобрам встал и произнес как будто в пустоту:

— Фантоцци, вы ублюдок!

Фантоцци, затормозил у финиша, неторопливо слез и, оставив велосипед на земле, стал хромая подниматься по ступенькам. В жуткой тишине он встал прямо перед Кобрамом и крикнул:

— Да здравствует «Ювентус» и футбол — самый прекрасный спорт в мире! — И плюнул ему в переносицу.

Взял жену под руку, дочь за руку, пнул ногой велосипед и, не сняв спортивной формы, направился прямо в отдел кадров.

ИТАЛИЯ! ИТАЛИЯ!{22}

Перевод Л. Вершинина.

— Неужели же меня волнует исход встречи Италия-Англия? Я, знаете ли, не из числа футбольных фанатов, для которых спортивный азарт превыше всего.

Он весьма убежденно говорил это синьорине Сильвани, а та слушала его весьма рассеянно, вернее, не слушала вовсе, продолжая разглядывать в зеркальце левую бровь.

— Вы меня слушаете, синьорина? — забеспокоился он.

— Да, конечно, конечно… Так о чем вы говорили?

— Я говорил, — терпеливо продолжал он, — что совсем не понимаю своих коллег. Ну можно ли две недели подряд обсуждать одно и то же — предстоящий матч? Да еще потратить десять тысяч лир, чтобы только поглядеть, как двадцать два болвана бьют ногами мяч? И потом, что изменится в моей жизни, если Италия вдруг выиграет у Англии?

Последние слова он произнес прерывающимся голосом.

— Ну, я пошла! — ответила Сильвани и направилась к машине, подтвердив его опасения: она его не слушала…

Вечерело, они только что кончили работу и беседовали возле стоянки.

Фантоцци бросился вслед за синьориной Сильвани.

— Синьорина… синьорина… простите, не согласились бы вы пойти со мной на футбол в среду? Если пойдете, я достану пригласительные билеты!

Это было неправдой, если она согласится, то билеты он купит в баре «Стелла», он уже попросил их отложить, преисполненный радужных надежд.

— Пожалуй, могу и пойти, — ответила она, садясь в машину. — Несмотря на то что футбол меня нисколько не интересует. Более того, я его просто ненавижу.

Фантоцци озадачила эта странная логика.

— Так вы пойдете или нет? — с трепетом переспросил он.

— Поживем — увидим, — ответила она, — а вы пока доставайте пригласительные билеты.

И уехала, шурша шинами.

— Спасибо… спасибо. — Счастливый, он помахал ей вслед и с решимостью самурая ринулся в бар «Стелла».

— Франко, — крикнул он владельцу бара. — Дай мне два билета, которые я просил отложить.

— Какие билеты? — гнусно-недоуменным тоном поинтересовался Франко. — Ты про них долго не спрашивал, ну я и отдал. Сегодня уже пятница, не стену же ими оклеивать!

Фантоцци, даже не попрощавшись с Франко, вышел из бара в совершенном отчаянии. Он должен любой ценой раздобыть эти проклятые билеты.

Назавтра, в восемь утра, Фантоцци отправился на стадион. Кассы открывались в десять, но уже стояла огромная очередь. Собственно, это была очередь по-итальянски — иными словами, схватка. Он ринулся в самую гущу. Понятно, вчера вечером он бессовестно солгал — он был самым ярым и фанатичным футбольным болельщиком всех времен. Он знал наизусть все составы команды «Ювентус» 1930–1935 годов, знал всех игроков, забивших голы, все рекорды участия в составе национальной сборной, ни разу не пропустил по второму каналу телевидения видеозапись игр команд первой лиги и был способен сорока четырьмя ударами заступа убить того, кто заранее сообщил бы результат идущей в видеозаписи встречи. В туалете он читал из газет лишь спортивную страницу. Словом, он был самый настоящий и крайне опасный футбольный маньяк.

Ровно в десять открылись кассы, и схватка мгновенно превратилась в кровавую битву: проклятия, толчки в спину, удары локтем в зубы и, наконец, плевки, ножевые удары и пинки по ногам с разбегом до двенадцати метров. В десять часов десять минут все билеты были проданы, и кассы закрылись, но бой продолжался до полудня. Фантоцци остался в одних трусах и крепко держал за горло служащего из Итальянского кредитного банка. При этом он пытался оторвать ему ухо и плюнуть в лицо. В двенадцать тридцать поле боя окружили беспощадные неаполитанские перекупщики, завлекшие эту группу неудачников в засаду. Размахивая билетами, они помчались в старый город. Началась новая, уже чисто городская схватка, к которой он, Фантоцци, был совершенно не подготовлен.